Неточные совпадения
Ответа нет. Он вновь посланье:
Второму, третьему письму
Ответа нет. В одно собранье
Он едет; лишь вошел… ему
Она навстречу. Как сурова!
Его не
видят, с ним ни слова;
У! как теперь окружена
Крещенским холодом она!
Как удержать негодованье
Уста упрямые хотят!
Вперил Онегин зоркий взгляд:
Где, где смятенье, состраданье?
Где пятна слез?.. Их нет, их нет!
На сем лице лишь гнева
след…
И козаки, принагнувшись к коням, пропали в траве. Уже и черных шапок нельзя было
видеть; одна только струя сжимаемой травы показывала
след их быстрого бега.
— Нельзя же было кричать на все комнаты о том, что мы здесь говорили. Я вовсе не насмехаюсь; мне только говорить этим языком надоело. Ну куда вы такая пойдете? Или вы хотите предать его? Вы его доведете до бешенства, и он предаст себя сам. Знайте, что уж за ним следят, уже попали на
след. Вы только его выдадите. Подождите: я
видел его и говорил с ним сейчас; его еще можно спасти. Подождите, сядьте, обдумаем вместе. Я для того и звал вас, чтобы поговорить об этом наедине и хорошенько обдумать. Да сядьте же!
— Для кого-нибудь да берегу, — говорил он задумчиво, как будто глядя вдаль, и продолжал не верить в поэзию страстей, не восхищался их бурными проявлениями и разрушительными
следами, а все хотел
видеть идеал бытия и стремления человека в строгом понимании и отправлении жизни.
Никогда не поймаешь на лице его
следа заботы, мечты, что бы показывало, что он в эту минуту беседует сам с собою, или никогда тоже не
увидишь, чтоб он устремил пытливый взгляд на какой-нибудь внешний предмет, который бы хотел усвоить своему ведению.
«Какая же она теперь? Хорошенькая, говорит Марфенька и бабушка тоже:
увидим!» — думал он, а теперь пока шел
следом за Марфенькой.
Он перечитал, потом вздохнул и, положив локти на стол, подпер руками щеки и смотрел на себя в зеркало. Он с грустью
видел, что сильно похудел, что прежних живых красок, подвижности в чертах не было.
Следы молодости и свежести стерлись до конца. Не даром ему обошлись эти полгода. Вон и седые волосы сильно серебрятся. Он приподнял рукой густые пряди черных волос и тоже не без грусти
видел, что они редеют, что их темный колорит мешается с белым.
Райский замечал также благоприятную перемену в ней и по временам,
видя ее задумчивою, улавливая иногда блеснувшие и пропадающие слезы, догадывался, что это были только
следы удаляющейся грозы, страсти. Он был доволен, и его собственные волнения умолкали все более и более, по мере того как выживались из памяти все препятствия, раздражавшие страсть, все сомнения, соперничество, ревность.
Видишь ли, Вера, как прекрасна страсть, что даже один
след ее кладет яркую печать на всю жизнь, и люди не решаются сознаться в правде — то есть что любви уже нет, что они были в чаду, не заметили, прозевали ее, упиваясь, и что потом вся жизнь их окрашена в те великолепные цвета, которыми горела страсть!..
Да зачем я непременно должен любить моего ближнего или ваше там будущее человечество, которое я никогда не
увижу, которое обо мне знать не будет и которое в свою очередь истлеет без всякого
следа и воспоминания (время тут ничего не значит), когда Земля обратится в свою очередь в ледяной камень и будет летать в безвоздушном пространстве с бесконечным множеством таких же ледяных камней, то есть бессмысленнее чего нельзя себе и представить!
Проехав множество улиц, замков, домов, я выехал в другие ворота крепости, ко взморью, и успел составить только пока заключение, что испанский город — город большой, город сонный и город очень опрятный. Едучи туда, я думал, правду сказать, что на меня повеет дух падшей, обедневшей державы, что я
увижу запустение, отсутствие строгости, порядка — словом, поэзию разорения, но меня удивил вид благоустроенности, чистоты: везде видны
следы заботливости, даже обилия.
По
следам он узнал все, что произошло у нас в отряде: он
видел места наших привалов,
видел, что мы долго стояли на одном месте — именно там, где тропа вдруг сразу оборвалась,
видел, что я посылал людей в разные стороны искать дорогу.
Свои соображения он основал на том, что
видел на песке человеческие
следы.
В среднем течении река Мыге протекает по широкой долине, покрытой густым хвойно-смешанным лесом. Из лиственных пород здесь произрастают ольха, черемуха, тальники, осина, осокорь и береза. Судя по
следам, которые мы
видели в пути, можно заключить, что на Мыге водятся лось, кабарга, волк, выдра, белка, соболь и, вероятно, медведь.
Его удивляло не то, что Аринин и Сабитов ошиблись. Это не беда! Но как они, идя по тропе и
видя, что на ней нет
следов, все-таки продолжают идти вперед?! Мало того, они столкнули оструганную палочку. Он усмотрел, что сигнал был опрокинут не копытом мула, а ногой человека.
Проснулся я в 8 часов утра. По-прежнему моросило. Дерсу ходил на разведку, но ничего не нашел. Животное, подходившее ночью к нашему биваку, после выстрела бросилось назад через реку. Если бы на отмели был песок, можно было бы
увидеть его
следы. Теперь остались для нас только одни предположения. Если это был не лось, не изюбр и не медведь, то, вероятно, тигр.
Забрав свой трофей, я возвратился на бивак. Та м все уже были в сборе, палатки поставлены, горели костры, варился ужин. Вскоре возвратился и Дерсу. Он сообщил, что
видел несколько свежих тигриных
следов и одни из них недалеко от нашего бивака.
С тех пор все чаще и чаще приходилось слышать о каких-то людях, скрывающихся в тайге. То
видели их самих, то находили биваки, лодки, спрятанные в кустах, и т.д. Это становилось подозрительным. Если бы это были китайцы, мы усмотрели бы в них хунхузов. Но, судя по
следам, это были русские.
Не
видя ничего подозрительного, Дерсу решил, что собака боится медвежьего
следа, и без опаски пошел дальше.
Накинув на себя дождевик, я пошел
следом за ними и
увидел их около той сопки, на которую поднимался накануне.
Из крупных млекопитающих в верховьях Бягаму встречаются лось, рысь, бурый медведь и росомаха; ниже по течению — изюбр, кабан и тигр. Из царства пернатых я встретил на снегу
следы глухарей, затем несколько раз
видел большеклювых ворон, соек, ореховок, ронж, пестрых дятлов, желн, поползней и снегирей. Дерсу сообщил мне, что зимой, когда начинают замерзать реки, все крупные пернатые хищники спускаются к низовьям рек, где им легче найти себе пропитание.
Все наши вещи были разбросаны и изорваны. От моего спального мешка остались одни клочки.
Следы на снегу указывали, что такой разгром произвели две росомахи. Их-то, вероятно, я и
видел при приближении к биваку.
На другой день утром Дерсу возвратился очень рано. Он убил оленя и просил меня дать ему лошадь для доставки мяса на бивак. Кроме того, он сказал, что
видел свежие
следы такой обуви, которой нет ни у кого в нашем отряде и ни у кого из староверов. По его словам, неизвестных людей было трое. У двоих были новые сапоги, а у третьего — старые, стоптанные, с железными подковами на каблуках. Зная наблюдательность Дерсу, я нисколько не сомневался в правильности его выводов.
Я не мог
видеть ее глаз — она их не поднимала; но я ясно
видел ее тонкие, высокие брови, ее длинные ресницы: они были влажны, и на одной из ее щек блистал на солнце высохший
след слезы, остановившейся у самых губ, слегка побледневших.
Летом мне часто приходилось
видеть в них тигровые
следы и перегрызенные кости.
Часов в 10 утра мы
увидели на тропе
следы колес. Я думал, что скоро мы выйдем на дорогу, но провожавший нас китаец объяснил, что люди сюда заезжают только осенью и зимой на охоту и что настоящая колесная дорога начнется только от устья реки Эрлдагоу.
Если же отряд идет быстрее, чем это нужно съемщику, то, чтобы не задерживать коней с вьюками, приходится отпускать их вперед, а с собой брать одного стрелка, которому поручается идти по
следам лошадей на таком расстоянии от съемщика, чтобы последний мог постоянно его
видеть.
Через 20 минут гольд возвратился. Вид его был крайне встревоженный. Насколько возможно, он спешно рассказал, что с ним случилось. Идя по
следам 4 человек, он дошел до залива Пластун и здесь
увидел палатку. В ней было около 20 вооруженных китайцев.
В полдень мы были на вершине Сихотэ-Алиня. Здесь я
увидел знакомую картину: гарь — к востоку и замшистый хвойный лес — к западу. Восточный склон Сихотэ-Алиня крутой, а западный — пологий. Дерсу нашел
следы лося и сообщил мне, что сохатый в этих местах встречается только до Ното. Ниже этой границы он не спускается.
За весь день мы не
видели: ни одного животного, хотя козьих и оленьих
следов попадалось много. В пути я не упускал случая делать заметки по орнитологии.
Потом он рассказал, что сегодня охотился за изюбрами, ранил одну матку, но слабо. Идя по подранку, он наткнулся на наши
следы. Они завели его в овраг. Когда стемнело, он
увидел огонь и пошел прямо на него.
В лесу попадалось много
следов пятнистых оленей. Вскоре мы
увидели и самих животных. Их было три: самец, самка и теленок. Казаки стреляли, но промахнулись, чему я был несказанно рад, так как продовольствия у нас было вдоволь, а время пантовки [Охота за оленями в начале лета ради добычи пантов.] давно уже миновало.
Каждый из этих охотников носил на себе
следы тигровых зубов и кабаньих клыков; каждый не раз
видел смерть лицом к лицу.
То, что для меня было непонятно, ему казалось простым и ясным. Иногда он замечал
следы там, где при всем желании что-либо усмотреть я ничего не
видел. А он
видел, что прошла старая матка изюбра и годовалый теленок. Они щипали листву таволожника, потом стремительно убежали, испугавшись чего-то.
Через час я вернулся к своим. Марченко уже согрел чай и ожидал моего возвращения. Утолив жажду, мы сели в лодку и поплыли дальше. Желая пополнить свой дневник, я спросил Дерсу,
следы каких животных он
видел в долине Лефу с тех пор, как мы вышли из гор и начались болота. Он отвечал, что в этих местах держатся козули, енотовидные собаки, барсуки, волки, лисицы, зайцы, хорьки, выдры, водяные крысы, мыши и землеройки.
Из крупных четвероногих, судя по тем
следам, которые я
видел на земле, тут водились кабаны, изюбры, пятнистые олени и дикие козы. 2 раза мы стреляли по ним, но неудачно.
Возвратившиеся с разведок казаки сообщили, что
видели много звериных
следов, и стали проситься на охоту.
Для этого удивительного человека не существовало тайн. Как ясновидящий, он знал все, что здесь происходило. Тогда я решил быть внимательнее и попытаться самому разобраться в
следах. Вскоре я
увидел еще один порубленный пень. Кругом валялось множество щепок, пропитанных смолой. Я понял, что кто-то добывал растопку. Ну, а дальше? А дальше я ничего не мог придумать.
Подкрепив свои силы едой, мы с Дерсу отправились вперед, а лошади остались сзади. Теперь наша дорога стала подыматься куда-то в гору. Я думал, что Тютихе протекает здесь по ущелью и потому тропа обходит опасное место. Однако я заметил, что это была не та тропа, по которой мы шли раньше. Во-первых, на ней не было конных
следов, а во-вторых, она шла вверх по ручью, в чем я убедился, как только
увидел воду. Тогда мы решили повернуть назад и идти напрямик к реке в надежде, что где-нибудь пересечем свою дорогу.
Катерина Васильевна была очень одушевлена. Грусти — никаких
следов; задумчивость заменилась восторгом. Она с энтузиазмом рассказывала Бьюмонту, — а ведь уж рассказывала отцу, но от одного раза не унялась, о том, что
видела поутру, и не было конца ее рассказу; да, теперь ее сердце было полно: живое дело найдено! Бьюмонт слушал внимательно; но разве можно слушать так? и она чуть не с гневом сказала...
Это всегда так бывает: если явилось в человеке настроение искать чего-нибудь, он во всем находит то, чего ищет; пусть не будет никакого
следа, а он так вот и
видит ясный
след; пусть не будет и тени, а он все-таки
видит не только тень его, что ему нужно, но и все, что ему нужно,
видит в самых несомненных чертах, и эти черты с каждым новым взглядом, с каждою новою мыслью его делаются все яснее.
— Едешь по деревне,
видишь, окна в домах заколочены, — это значит, что пожарники на промысел пошли целой семьей, а в деревне и
следов пожара нет!
— Вот в том-то, понимаешь, и штука, — ответил капитан просто: — темно, хоть глаз выколи, а он
видит, что лохматый и черный… А зажег спичку, — нигде никого… все тихо. Раз насыпал на полу золы… Наутро остались
следы, как от большой птицы… А вот недавно…
На монастырской площадке тоже все успокоилось, и жизнь стала входить в обычную колею. На широкое крыльцо кляштора выглянули старые монахини и,
видя, что все
следы наваждения исчезли, решили докончить прогулку. Через несколько минут опять степенно закружились вереницы приютянок в белых капорах, сопровождаемые степенными сестрами — бригитками. Старуха с четками водворилась на своей скамье.
— Батюшка! — выла Петровна, протягивая одну руку к нему, а другой держась за голову. — Верно, батюшка, вру ведь я! Иду я, а к вашему забору
следы, и снег обмят в одном месте, я через забор и заглянула, и
вижу — лежит он…
—
Видела я во сне отца твоего, идет будто полем с палочкой ореховой в руке, посвистывает, а
следом за ним пестрая собака бежит, трясет языком. Что-то частенько Максим Савватеич сниться мне стал, — видно, беспокойна душенька его неприютная…
При сем должно заметить, что все эти три породы дичи, то есть болотные куры, погоныши и особенно коростели луговые, чрезвычайно портят поиск легавых собак, ибо дух от них очень силен; собака горячится и,
видя, что птица после каждой стойки все уходит дальше, бросается догонять ее, теряет
след, сбивается и получает самые дурные привычки.
Не один раз случалось мне
видеть в осеннюю, теплую, печатную, как говорится, порошу весь снег по мелкому лесу и кустам испещренный узорами вальдшнеповых
следов; подобное тому бывает и весной при внезапных выпадениях снега, какие случаются иногда даже в первых числах мая.
Случается иногда, что не услышишь ни малейшего шороха и не
увидишь, как он вскочит и уйдет; добравшись до логова, только по взбудному
следу догадаешься, что добыча ускользнула.
К великому нашему изумлению на перевале не было ороча. Он спустился на другую сторону хребта — об этом ясно говорили оставленные им
следы. Действительно, скоро за водоразделом мы
увидели дым костра и около него нашего провожатого. Он объявил нам, что речка, на которую нас теперь привела вода, называется Туки и что она впадает в Хунгари. Затем он сказал, что дальше не пойдет и вернется на Тумнин.